Елена Вахненко - Отдать долги (кн.2) [СИ]

— Черт… — прошептал Хуан, невольно сжимая кулаки. В душе у него полыхало черно-алое пламя огненной ярости. Внешне он, впрочем, по-прежнему оставался бесстрастным — эмоции не отразились на его неподвижном мраморном лице с впалыми щеками и высокими скулами.

— Ваш кофе, месье, — вежливо произнес официант, и на столик опустилась чашка с крепким и ароматный напитком. — Обед будет готов минут через двадцать.

Хуан равнодушно кивнул и отпил раскаленный кофе.

— Вкусно? — лениво поинтересовался кто-то.

В первый миг Хуан решил, что вопрос задан официантом, и даже удивился бесцеремонности обслуживающего персонала, однако уже в следующую секунду сообразил, что голос слишком хорошо ему знаком.

Колдун выпрямился и сощурился, ноздри его крупного носа затрепетали. Стул напротив, еще минуту назад пустой, теперь был занят высоким стройным молодым человеком с гладкими светло-русыми волосами до плеч и красивым, хотя и несколько подпорченным шрамом, лицом. Парень был облачен в джинсы, легкий светлый джемпер и кожаную ветровку.

— Николя… — протянул Хуан, постепенно приходя в себя. — Тебе удалось меня удивить. Браво!

— Я не планировал тебя удивлять, — пожал плечами тот. — Но рад, что мне это удалось.

Хуан недобро усмехнулся и окинул фигуру Николя изучающим взглядом.

— Неплохо выглядишь, — наконец констатировал он. — Похож на человека. Почти.

— Хорошее дополнение, — кивнул Николя. — Именно почти. Я не человек и никогда им не стану, — он в упор посмотрел на Хуана и перевел разговор на другую тему: — Кстати… Я с трудом отыскал тебя… отец, — последнее слово далось ему не без труда.

Хуан вздрогнул, услышав непривычное обращение.

— Мой сын умер, — сухо сообщил он. — Умер уже давно.

— Спасибо, что напомнил, — зло ощерился Николя. — Очень приятно это слышать.

— Я не нанимался говорить тебе комплименты, — парировал маг. — Ты что же, пришел признаться, будто воспылал ко мне сыновними чувствами?

Ответить Николя не успел — в этот миг к ним приблизился официант. Дождавшись, пока он расставит тарелки и столовые приборы и уйдет, бывший страж заговорил:

— Скажи, к Жозефу, который живет в твоем замке, ты тоже относишься, как к пустому месту?

Хуан демонстративно приступил к обеду.

— Очень вкусный бифштекс, — заметил он, ловко орудуя ножом и вилкой. — Жаль, ты не можешь попробовать… что касается твоего вопроса, то с Жозефом все гораздо проще. Он не изображает моего сына.

— То есть ты действительно не считаешь нас своими сыновьями? — немного печально уточнил Николя.

— Не считаю, конечно. Мои сыновья мертвы. В конце концов, если так рассуждать, то и Влада с Костей мне придется усыновить.

— Ладно, мне тоже давно не нужен отец, — криво улыбнулся Николя. — Я пришел с просьбой.

— Нисколько не сомневаюсь. Ко мне все приходят с просьбами.

— Это не такая просьба, — возразил собеседник. — Я не за себя прошу, а за Влада.

— Влада? — свел брови Хуан. — При чем тут он?

— С ним что-то произошло… только что. Он… он умирает.

Хуан вздохнул, почти не удивившись. Этого стоило ожидать…

— Умирает? — устало осведомился он. — Опять? Откуда ты знаешь?

— Мы с ним связаны, — пояснил Николя. — И я часто, почти всегда, чувствую, что с ним происходит.

Хуан отодвинул тарелку с почти нетронутым бифштексом и задумчиво забарабанил пальцами по гладкой столешнице.

— Я оставил их с Костей всего на пару часов! — с досадой пожаловался он. — Что за бедовые парни!

— Так ты поможешь? — поторопил Николя.

— Если это в моих силах. Я не всемогущ, как многие ошибочно полагают… А почему ты просишь за Влада, могу я поинтересоваться?

Николя усмехнулся, зеленые глаза полыхнули ярким пламенем:

— Из дружеских побуждений. Влад тоже мне помог.

— А может, дело в чувстве самосохранения? Если погибнет Влад, придет конец и твоей полужизни.

— Это тоже решающий фактор, — ехидно согласился Николя. — Но отнюдь не единственный.

Влад никогда еще не чувствовал себя настолько беспомощным. Попытался шевельнуться — и не смог. Сделал осторожный вдох — и снова неудачно. Воздух словно превратился в липкий и раскаленный клейстер, и дышать подобным месивом казалось невозможным. А ведь это были последние глотки жизни — и, по идее, самые сладкие…

Нет, это невыносимо! Глупо умирать вот так — даже не попытавшись защититься! Хотя… какие у него шансы против опытного мага?!

Парень в красках представил себе сцену собственной смерти. Хозяин смотрит ему в глаза, и на губах его играет насмешливая улыбка. Он шепчет заклятие, и его жертва падает, как подкошенная… Костя с ужасом глядит на бездыханное тело своего друга и понимает, что бессилен помочь. А потом Хозяин произносит другие слова — и Костя превращается в безвольного и покорного донора, а события последних часов полностью стираются из его памяти.

Однако в реальности всё произошло совсем иначе.

Сначала раздался голос — властный, уверенный, злой:

— Влад, Костя, в сторону, быстро!

Влад хотел было сказать, что не может подчиниться при всем желании, но не успел: его с силой толкнули, и он, пролетев полкомнаты, приземлился в дальнем углу. Сверху его придавило чье-то тяжелое тело, а возле уха раздался хриплый Костин шепот:

— Спасены, спасены…

Кое-как приняв сидячее положение, Влад обхватил ладонями раскалывающуюся голову. Черт, почему ему так плохо?! Ведь он сейчас не может испытывать боль? Или может?

— Я ничего не понимаю… — сипло выдавил Влад. — Боже, как паршиво…

И все-таки, несмотря на ужасное самочувствие, возможность двигаться была упоительной.

Рядом закопошился Костя — тоже встрепанный, с лихорадочно горящими глазами и взлохмаченной шевелюрой. Тронув Влада за локоть, он с жаром произнес:

— Гляди, гляди! Это небывалое зрелище!

Влад неохотно посмотрел в указанном направлении и буквально онемел — на сей раз без постороннего вмешательства, просто от ошеломления.

Они стояли друг против друга: одного роста, худощавые, в одинаковых черных плащах и с одинаковыми гладкими прическами… Выразительные лица противников были похожими, как две капли воды, — только одно казалось молодым, а другое могло бы принадлежать человеку за сорок — или ближе к пятидесяти.

В черных глазах мужчин пылала ненависть.

— Ты, как всегда, не вовремя, — сказал тот, что помоложе.

Его зрелая копия (или, скорее, оригинал) ответила тем же голосом и с теми же язвительными интонациями: